Войцех Очко
Войцех Очко родился в Варшаве в 1537 году. Его жизнь с рождения и до смерти протекала в золотой век Ягеллонов, в эпоху расцвета польской науки и литературы, представленной такими корифеями, как Коперник, Миколай Рей, Клеменс Яницкий, Анджей Фрич-Моджевский, Марцин Кромер и многие другие. Войцех Очко родился в богатой семье горожанина, которая дала стране нескольких знаменитых людей. К их числу принадлежал брат Войцеха, Ростислав, варшавский викарий, бакалавр „свободных" наук; двоюродный брат Винценты, гнезненский каноник, доктор медицины и философии. Отец Войцеха, Станислав Очко был шорником и колесных дел мастером. От своего отца, Мацея, он унаследовал ремесленную мастерскую, дом и сад на улице Фрета в Варшаве. Маленький Войцех поступил в начальную школу при костеле св. Яна, где находился под надзором старшего брата Ростислава, бывшего в то время викарием этого костела. Когда мальчику исполнилось четырнадцать лет, он перешел в городскую школу, где учился писать и читать по-латыни,польскому и немецкому языкам и, кроме того, изучал латинскую грамматику, арифметику и катехизис. Окончив городскую школу, продолжал образование в кафедральном училище, где препо­давали грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, астрологию и музыку. В двадцатилетнем возрасте, будучи по тем временам весьма образованным молодым человеком, Очко выехал в Краков для продолжения образования, хотя Краковская Академия в тот период уже начала клониться к упадку: „устарелыми, пришедшими в негодность в Европе питаясь науками, не делая ни шагу вперед". Очко поселился в бурсе и стал посещать лекции философии. В Академии он учился три года и в 1562 году вернулся в Варшаву с дипломом бакалавра свободных наук. Чтобы отблагодарить Варшавский капитул, который выплачивал ему стипендию во время обучения в Кракове, Очко стал преподавать в кафедральной школе. Был магистром школы Варшавской коллегии и прослужил в этой должности три года, вплоть до 1562 года, когда получил от своего начальства десять талеров для поездки в Италию, чтобы изучать медицину. Несомненно, что выехать в Италию ему помог брат Ростислав, бывший в то время настоятелем костела св. Троицы. В Болонье и Падуе Очко слушал лекции знаменитейших профессоров, учился также в Испании и Франции. Здесь он некоторое время слушал лекции в знаменитой школе медицины в Монпелье. Очко вернулся в Варшаву в 1569 году с дипломом доктора медицины и философии. Варшавский капитул единогласно отвел ему в полную, собственность „для жилья, потребления и владения без оплаты и ежегодной пошлины" каменный дом, принадлежавший больнице костела св. Марцина на Пивной улице. За это Очко обязался лечить бедных больных в больнице и „господ из капитула". В 1574 году Очко женился на богатой вдове Эльжбете Обромбальской, дочери седельщика Стани­слава, матери троих малолетних детей. Этот брак коренным образом изменил материальное положение молодого врача, частная практика которого не давала больших доходов из-за конкуренции со стороны многочисленных врачей поляков и итальянцев, находившихся тогда в Варшаве. В 1576 году Очко был назначен придворным врачом короля Стефана Батория с жалованием 200 польских злотых в год и 4 злотых на прокормление. Кроме того, ему назначено получать с королевского стола ежедневно по 2 кварты вина (по 4 гроша за кварту) и по 3 корца овса на шесть лошадей (по 6 грошей за корец). Очко принял участие в Гданьском походе короля Батория, был в его свите во время Лифляндского похода, участвовал в осаде Пскова. В 1582 году „по семейным обстоятельствам и по причине слабого здоровья, оставаться при дворе не мог" и получил пожизненную пенсию в 300 злотых в год за: „особую прямоту мысли, силу науки и великую сметливость, великое множество работ и трудов и за то, что подвергался опасностям во время некоторых военных походов". В качестве королевского лекаря Очко завоевал себе уважение и славу у жителей столицы, и — что из этого следует — приобрел многочисленных пациентов. Несмотря на это, он не оставил работу в больнице и в Варшавском капитуле. Вскоре разбогател, стал владельцем имений, руководил обширными имущественными делами своими, жены и пасынков. Не забывал о филантропии: на благотворительные цели Очко не жалел денег, и его щедрость подчеркивают современники. В частности, он подарил под строительство больницы крупный участок принадлежавшей ему земли, лежавший вдоль нынешней улицы Краковское Предместье. За несколько лет до смерти, а именно в 1596 Очко — успевший к этому времени овдоветь — вступил в новый брак с Ядвигой Умецкой, дочерью Анджея Умецкого, бургомистра Варшавы. Однако и этот брак, также как и первый, был бездетным. В декабре 1599 года или в январе 1600 года, Очко, находясь проездом в Люблине, скоропостижно скончался. Двоюродный брат Очко, Винценты, поставил ему памятник, который до сегодняшнего дня находится в Люблине в костеле бернардинского монастыря. Войцех Очко принадлежит к числу выдающихся врачей своей эпохи. Он написал крупный научный труд о грозной в те времена и таинственной болезни — сифилисе. Книга, плод многолетнего труда ученого врача, озаглавленная „Пшимет или придворная болезнь", издана в 1581 году в Кракове. Книга написана не полатыни, как это было принято тогда в науке, но на прекрасном, современном автору польском языке. Поэтому долгое время труд этот оставался неизвестным широкому кругу европейских медиков. Несмотря на то, что книга была в основном написана для врачей, в ней рассматривается ряд проблем этического порядка и касающихся повседневной гигиены. Многочисленные отступления на общественные и патриотические темы обеспечили книге крупный успех в широких кругах современной автору интеллигенции. Вторая книга, написанная Очко тоже на польском языке „Теплицы", издана в Кракове в 1578 году. Король выслал Очко в Яворов с целью составить описание находящихся там целебных источников. Пребывание там было слишком коротко и Очко не мог дать подробный отчет о Яворовских источниках. Вместо отчета он написал труд о минеральных источниках вообще. Под такими источниками он подразумевал воды, „которые из земных глубин выходят и горячий пар выделяют". Кроме этих книг. Очко написал ряд научных трудов на латинском языке, однако ни один из них не сохранился. Об одном из таких трудов. „Описание целебных трав", изданном в Кракове в 1581 году, известно, что в нем были перечислены целебные растения, распространенные в Польше и даны способы их применения в медицине. Этим самым Очко облегчил врачам пользование целебными травами, потому что все зарубежные книги на эту тему описывали, вслед за Галеном и средневековыми ученными, ряд южных растений, добыть которые в Польше было трудно.

 

 

Честь открытия кровообращения в организме людей и животных принадлежит английскому врачу Уильяму Гарвею (правильнее Гарви), родившемуся в 1578 году. Окончив медицинский факультет Кембриджского университета, Гарвей, по обычаю того времени, отправился для усовершенствования в образовании а Падую, и в тамошнем университете в 1602 году получил степень доктора наук. Вернувшись на родину, стал профессором анатомии и хирургии в Лондоне и одновременно придворным врачом короля Якова I, а после его смерти — Карла I. В 1616 году во время лекции в физической колле­гии Гарвей впервые высказал убеждение, что кровь в человеческом организме непрерывно обращается, или как он выразился — циркулирует. На этой лекции он давал отчет о своих кропотливых анатомических исследованиях, которые полностью убедили его в том, что кровь в кровеносных сосудах находится в непрерывном движении, всегда в одном и том же направлении, и что центральной точкой кровообращения является сердце. Таким образом, Гарвей опроверг теорию Галена о том, что 43 центром кровообращения является печень. В течение следующих десяти лет Гарвей вел многочисленные наблюдения и, наконец, в 1628 году выпустил из печати важный труд, озаглавленный ,,Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных". В этой книге Гарвей точно описал работу сердца, различил малый и большой круг кровообращения. Он писал, что во время сокращения сердца кровь из левого желудочка поступает в аорту, а оттуда по сосудам все меньшего и меньшего сечения доходит до всех уголков тела. Хотя Гарвей не умел объяснить, каким образом из аорты кровь поступает в артерии, но правильно указал, что, выполнив свою задачу в тканях организма, кровь возвращается в сердце, а именно в его правый желудочек, откуда во время сокращения сердца выталкивается в легочную артерию и в легкие. Из легких кровь поступает в левое предсердие, откуда переходит в левый желудочек и опять начинает свое течение по всему телу. Наряду с этим, Гарвей доказал, что сердце ритмически бьется до тех пор, пока в организме теплится жизнь, причем после каждого сокращения сердца наступает короткий перерыв в его работе, во время которого этот важный орган отдыхает. Гарвей не мог только определить, зачем нужно кровообращение: для питания или для охлажде­ния организма? Взгляды Гарвея встретились с острой критикой со стороны многих врачей, прежде всего со стороны анатомов. Поскольку Гарвей рассматривал пробле­му кровообращения, или по — латыни circulatio sanquinis — его противники прозвали Гарвея — „circulatior". Прозвище весьма обидное, так как по--латыни оно значит — шарлатан, обманщик. Споры о кровообращении вышли далеко за пределы круга специалистов и стали темой комедии Мольера ,,Мнимый больной". Придворная карьера Гарвея была прервана ан­глийской революцией 1642 году. Изысканному светскому врачу пришлось превратиться в скромного и тихого человека науки, который весь остаток жизни посвятил исследованиям в области эмбриологии. Сначала Гарвей проводил исследования на куриных яйцах, которых использовал такое множество, что по словам его кухарки, их могло хватить на яичницу для всего населения Англии. Потом Гарвей начал исследования домашних животных. В результате он опубликовал труд, в котором высказал знаменитую фразу: omne vivum ex ovo — то есть „все живое из яйца". Уже тогда Гарвей предположил, что даже млекопитающие возникают из яйца, о чем, конечно, не мог знать, не располагая микроскопом, изобретенным уже после его смерти. Теория Гарвея полностью опровергла идею самозарождения, согласно которой всякого рода „нечисть" и никому ненужные насекомые, являющиеся бичом человечества, возникают сами по себе. Это открытие Гарвея было принято без особых возражений.Гарвей дожил до глубокой старости. Умер в 1657 году, когда ему исполнилось 79 лет.

 

 

Антон ван Левенгук, торговец, а потом швейцар ратуши в голландском городе Делфте, начиная с 1673 года стал любителем микроскопических исследований. С этой целью он создавал микроскопы из линз собственной шлифовки. Спустя два года Левенгук, рассматривая под микроскопом каплю воды, взятую из лужи, открыл неизвестный До него мир мельчайших живых существ Марчелло Мальпиги, итальянский врач, создатель микроскопической анатомии, родившийся в 1628 году в Кревалькоре близ Болоньи, был первым ученым, занявшимся систематическими и целенаправленными микроскопическими исследованиями. Спустя четыре года после смерти Гарвея то есть в 1661 году, Мальпиги опубликовал результаты наблюдений над строением легкого, и впервые дал описание капиллярных кровеносных сосудов, соединяющих артерии с венами. Таким образом, была раскрыта последняя тайна системы кровообращения. Мальпиги пользовался микроскопом, поэтому обнаружил то, чего не мог видеть Гарвей. В упомянутом труде Мальпиги подробно описал строение легкого, указав, что оно состоит из бесчисленного количества мелких пузырьков, опутанных сетью капиллярных кровеносных сосудов. Однако он не мог установить, в чем заключается роль легких в организме животного и человека. Но он категорически опроверг теорию Галена об охлаждении крови; однако высказанное им мнение, что кровь в легких перемешивается, тоже не соответствовало действительности. Открытие капиллярных кровеносных сосудов и описание строения легких не единственная заслуга Мальпиги. Он дал подробное описание строения почек, где обнаружил клубочки, названные впоследствии по имени ученого мальпигиевыми тельцами; кроме того, Мальпиги описал строение кожи, селезенки и других органов и тканей. Но никто не бывает пророком в своей отчизне. Так получилось и с Мальпиги. Высказанные им теории вызвали в ученом мире Италии волну возмущения: ведь Мальпиги осмелился опровергать освященную традицией науку Галена, а это грозило истинной революцией в медицине. В Болонье, где Мальпиги в течение 28 лет преподавал на медицинском факультете, он не сумел противостоять нападкам, вынужден был оставить город и переехать в Мессину, где надеялся спокойно продолжать свои исследования. Однако Мальпиги сильно разочаровался, потому что его и здесь настигла ненависть конкурентов. Спустя четыре года он вернулся в Болонью. Как раз в это время знаменитая Британская Академия Наук выбрала Мальпиги своим членом. Но профессорский корпус Болонского университета не принял этот факт к сведению. Против Мальпиги не прекращалась злостная кампания. Иногда дело доходило до настоящего скандала. Однажды некий противник Мальпиги ворвался в аудиторию, в которой Мальпиги читал лекции, и обратился к студентам с требованием покинуть аудиторию, потому что, дескать, теории Мальпиги вздорны, а сам Мальпиги — старый ду­рак. Другой раз банда замасскированных хулиганов, под предводительством двух знакомых Мальпиги коллег-профессоров, которых он распознал несмотря на маски, напала на дом Мальпиги, разгромила обстановку и побила хозяина, не взирая на то, что ему исполнился уже 61 год. Это окончательно истощило терпение Мальпиги. Он отказался от чтения лекций, вторично уехал из Болоньи, поселился в Риме, где вскоре был назначен личным врачом римского папы. В этой должности Мальпиги спокойно работал до самой смерти, последовавшей в 1694 году.

 

 

Альбрехт фон Галлер, швейцарский физиолог, ботаник и поэт, родился в 1708 году в Берне в семье врача. С детства отличался большими способностями. По примеру отца решил стать врачом. Поступил на медицинский факультет Тюбингенского университета, потом перевелся в Лейденский университет в Голландии, где в возрасте всего лишь девятнадцати лет получил степень доктора медицины. По обычаям того времени, после окон­чания университета совершил научную поездку в Англию и Францию. Вернувшись в Швейцарию, поселился в Базеле, где занялся лечебной практикой, одновременно изучая математику и физику под руководством великого математика Иоганна Бернулли. Несмотря на медицинское образование, Галлер не чувствовал призвания к лечению больных. Он сам признавал, что пациент начинает его интересовать только после... смерти, когда можно осуществить секцию его тела. Интересовался он в особенности научными исследованиями и подготовкой молодых ученых. Поэтому, как только в 1736 году был открыт новый университет в Геттингене, и Галлеру предложили возглавить там кафедру анатомии, хирургии и ботаники, он сразу же согласился. В Геттингене Галлер провел семнадцать лет, и это был наиболее плодотворный период его жизни: научное наследие Галлера, за время пребывания в Геттингене весьма велико. Его труды касались не только простой, как сказали бы сегодня, описательной анатомии, но и ,,анатомии живой", которую мы теперь называем физиологией. Именно Галлер первый применил это название к новой отрасли науки, охватившей все нормальные отправления здорового организма. Именно Галлер заложил основы современной физиологии как отдельной отрасли знания, опирающейся на практические исследования. Будучи профессором Геттингенского университета, Альбрехт фон Галлер основал в 1751 году Королевское общество наук, став пожизненным его президентом. В период необыкновенно напряженной и разнообразной работы, в 1753 году, Галлер не объясняя причин своего поступка внезапно уехал из Геттингена домой, в Швейцарию и снова поселился в Базеле. Перестал заниматься научными исследованиями, открыл врачебную практику и, одновременно, стал писать. В 1757—1766 годах был опубликован труд Галлера в восьми томах: "Elementa physiologiae corporis humani", содержащий полный свод современных ему знаний о строении и функциях человеческого организма. Тогда же Галлер написал свои крупнейшие литературные произведения: „Usong" и „Фавий и Катон". Умер Галлер в 1777 году в возрасте 69 лет. Галлер занимался всеми отраслями физиологии. Одним из его крупнейших достижений было открытие механизма дыхания. Он доказал, что расширение легких во время дыхания непроизвольно и зависит от увеличения объема грудной клетки. Однако он ничего не знал о химизме дыхания, хотя и утверждал, что основная цель дыхания заключается в подаче в кровь каких-то важных веществ, находящихся в составе воздуха. Галлер дал превосходное и правильное описание механизма возникновения голоса и речи у человека. Много упорного труда посвятил исследованию механизма пищеварения, но не все его утверждения оказались правильными. Дело в том, что без знания основ химии невозможно объяснить все особенности процесса пищеварения. Однако Галлер доказал, в частности, что желчь вырабатывается в печени, а не в желчном пузыре, как это думали до него, и что функция желчи состоит в усвоении жиров. Однако крупнейшее достижение Галлера состоит в открытии понятия возбудимости и чувствительности. Галлер доказал, что мускулы сокращаются под влиянием возбуждения, а нервы чувствительны — так как обладают способностью воспринимать внешние раздражители (стимулы). Галлер первый заметил, что сердце бьется непроизвольно, независимо от деятельности мозга и позвоночного столба. Сила, побуждающая сердце работать, находится в самом сердце. По мнению Галлера, сердце наиболее возбудимый орган человеческого организма. Это явление носит теперь название автоматизма сердечной мышцы.

 

 

Английский врач Эдуард Дженнер жил и занимался врачебной практикой в провинциаль­ном городе Беркли. В те времена в Европе почти не прекращались эпидемии оспы, пожиравшие жизни множества людей. Итак, например, в XVIII столетии число погибших от оспы в Европе достигло около 60 миллионов человек. Дженнеру пришлось наблюдать смерть от оспы многих пациентов, но против этой страшной болезни он был совершенно бессилен, как и многие другие врачи, его современники. От времени до времени Дженнеру приходилось слышать, что если кто-нибудь переболел „коровьей оспой", то уже никогда не заболевал человеческой, или черной оспой. Так говорили многие деревенские жители, с которыми встречался Дженнер, но он не придавал их словам значения, считая эти утверждения „бабьими сплетнями". Однако с течением времени он убедился, что например доярки действительно редко заболевают оспой. В большинстве случаев это были красивые женщины, потому что их лица не были обезображены оспинами, остающимися после выздоровления от ужасной болезни. Сначала Дженнер заинтересовался „коровьей" оспой. Он установил, что на вымени больных оспой коров появляются гнойные прыщи, похожие на те, которые бывают на теле людей больных настоя­щей оспой. Доярки очень часто заражались оспой от коров, и у них на пальцах рук появлялась характерная оспенная сыпь. Однако прыщи на пальцах доярок проходили очень быстро, оставляя после себя небольшие следы. Когда Дженнер убедился, что во время самой ужасной эпидемии оспы, среди его пациенток не было ни одной доярки, если она раньше болела коровьей оспой, он пришел к выводу, что в „бабьих сплетнях" есть рациональное зерно. Дженнер решил провести опыт на человеке, чтобы подтвердить гипотезу о том, что заболевание коровьей оспой предохраняет человека от настоящей оспы. Но решиться на такой опыт было нелегко. Что будет, если опыт не удастся? Решившись, все-таки, провести опыт, Дженнер 14 мая 1796 года привил коровью оспу восьми­летнему мальчику, сделав на его руке надрез, который смазал гноем, взятым от больной коровы. Мальчик легко перенес прививку. Правда, у него немного повысилась температура, а на плече появился нарывчик, заполненный гноем, который вскоре превратился в большой нарыв, но все симптомы болезни быстро прошли, только на руке мальчика остался след в том месте, где была прививка. Через несколько недель Дженнер повторил прививку этому же мальчику, только теперь в качестве материала взял немного крови человека больного черной оспой. С содроганием сердца следил Дженнер за здоровьем мальчика. Заболеет, или нет? Мальчик не заболел и все время чувствовал себя превосходно. Дженнер был восхищен. Он провел еще несколько подобных опытов на людях и окончательно убедился, что после прививки коровьей оспы люди становятся невосприимчивыми к человеческой оспе. Убедившись в этом, Дженнер стал широко применять прививки оспы среди населения Беркли и окрестностей. Мероприятие Дженнера вызвало сначала возмущение среди врачей. Нашлись и такие, которые стали обвинять Дженнера в том, что он прививает людям „скотскую" болезнь. Однако постепенно врачи стали применять метод Дженнера, притом почти всегда с благоприятными результатами. Вскоре потребовалось много вакцин, поэтому пришлось специально заражать оспой коров. Такая же вакцина для прививок против оспы применяется и до сих пор. Вот так, неизвестный раньше никому провинциальный врач нашел превосходное оружие против ужасной заразной болезни. Дженнер, кроме того, положил начало методу прививок, которые теперь широко применяются во всем мире и против других инфекционных болезней.

 

 

В Бостоне, в хирургической клинике, профессор Уоррен оперировал больного, которого дантист и одновременно студент медицины Уильям Мортон усыпил по собственному методу. Было это 16 октября 1846 года. Когда больного положили на операционный стол, Мортон накрыл ему лицо полотенцем, сложенным в несколько слоев и стал кропить жидкость из принесенной с собой бутылки. Больной вздрогнул, что-то пробормотал, но после того, как ассистенты профессора на момент придержали его, быстро успокоился и погрузился в глубокий сон. Мортон продолжал кропить жидкостью полотенце, прикрывавшее лицо больного. Уоррен начал операцию. Сделал первый надрез. Больной продолжал спокойно лежать и равномерно дышать. Когда операция закончилась, Мортон снял с лица пациента полотенце, и больной через несколько минут пришел в себя. Только тогда Уоррен вышел из охватившей его задумчивости и обратился к собравшимся студентам и ассистентам с таким словами: „ Да, господа, это не обман. То, чему мы были свидетелями, вскоре поразит изумлением весь мир". Все пациенты с тревогой ждут операции. Не только потому, что она может окончиться неудачей, но и от сознания того, что их ожидают боли, связанные с вмешательством хирурга. Поэтому люди издавна искали средств обезболивания на время операции. Хирурги древней Ассирии надевали больному на шею петлю, затягивая се до тех пор, пока пациент не терял сознание. Когда пациент приходил в себя, петлю затягивали опять и так продолжали до конца операции. В средние века применяли различные снадобья, рецепт которых хранили в строгой тайне. Однако эти снадобья не были совершенными, так как при малых дозах пациенты, пробуждались от боли во время операции, а при больших — умирали от отравления. Поэтому французский хирург Вельпо, живший до 1867 года, сказал однажды: „ Нож хирурга и боль — неотделимы друг от друга. Безболезненная операция — мечта, которая никогда не сбудется" Однако мечта сбылась, благодаря работе американского дантиста Мортона, и профессор Вельпо на протяжении последних двадцати лет своей жизни мог убедиться в этом неоднократно. Мортон долго думал над тем, как сделать больного нечувствительным к боли во время операции. Будучи зубным врачом он постоянно встречал людей, страдавших невыносимыми болями, особенно во время операции. Мортон непрерывно искал средств, которые могли бы хотя на короткое время освободить пациента от боли. После многих неудачных попыток, ему пришла в голову идея воспользоваться парами эфира. Первые исследования он проводил на курах и котах. Под влиянием паров эфира, животные быстро впадали в глубокий сон, но иногда умирали во время опытов. Хозяйка, у которой Мортон нанимал квартиру, пришла однажды зачем-то к нему и застала квартиранта на полу с лицом плотно обвязанным полотенцем. Испуганная женщина сорвала полотенце с лица квартиранта и стала его тормошить. Вскоре Мортон пришел в себя. Нет сомнения, что хозяйка своим приходом спасла ему жизнь, потому что Мортон испытывал на себе действие эфира, который оказался весьма сильным средством. Уже на следующий день Мортон вырвал пациенту зуб, применив эфир как обезболивающее средство. Больной ничего не чувствовал, а когда пришел в себя, ни за что не хотел верить, что операция уже закончена. Только тогда Мортон окончательно убедился, что нашел верное средство избавить человечество от лишних болей. Всю жизнь Мортон провел в крайней нищете. Умер в 1868 году. На кладбище в Бостоне, где похоронен Мортон, на его могиле можно прочесть следующую надпись: „Здесь похронен Уильям Томас Грин Мортон — изобретатель метода обезболивания. До него испокон веков всякая операция была мучением, а он устранил страдания оперируемых, и с этого времени наука победила боль".

Далее